Знак Зорро
Глава
XX
ДОН ДИЕГО ПРОЯВЛЯЕТ ИНТЕРЕС
Угрожавший
дождь не пошел ни в этот день, ни ночью, а утром солнце ярко светило,
небо было синее, и воздух напоен запахом цветов.
Вскоре после завтрака повозка Пулидо была подана к дому, и дон Карлос,
его жена и дочь приготовились к отъезду.
- Как удручает меня, - сказал дон Диего в дверях, - что брак с сеньоритой
не может состояться. Что я скажу моему отцу?
- Не отчаивайтесь, кабальеро, - посоветовал ему дон Карлос. - Может
быть, когда мы снова будем дома и Лолита сравнит наше скромное жилище
с вашими великолепными хоромами, она переменит свое намерение. Женщина
меняет свои намерения, кабальеро, так же часто, как и свои прически.
- Я думал, что все будет уже улажено к этому времени, - сказал дон
Диего. - Вы говорите, что все еще есть надежда?
- Я так думаю, - сказал дон Карлос, но он сомневался в этом, вспоминая
выражение лица сеньориты. Тем не менее он собирался серьезно поговорить
с ней по приезде домой и рассчитывал на то, что решится настоять на
повиновении даже в деле выбора мужа.
Когда все любезности были окончены и громоздкая повозка уехала, дон
Диего вернулся обратно в свой дом с поникшей головой: эта поза была
характерна для него, когда он затруднял себя размышлениями.
Вскоре он решил, что в данный момент нуждается в обществе. Покинув
дом, перешел через площадь и вошел в таверну. Толстый хозяин кинулся
приветствовать его, повел на лучшее место около окна и принес вина,
не ожидая приказания.
Дон Диего провел почти час, глядя через окно на площадь, следя, как
проходили мужчины и женщины, наблюдая работу туземцев, то и дело поглядывая
на тропинку, шедшую по направлению к Сан-Габриель.
Вскоре он заметил на этой тропинке двух приближающихся всадников,
а между лошадьми третьего человека; дон Диего увидел, что от талии
этого человека шли веревки к седлам всадников.
- Что это такое, во имя святых! - воскликнул он, вставая со скамейки
и подходя ближе к окну.
- Ха! - вздохнул хозяин. - Это ведут пленника.
- Пленника? - произнес дон Диего.
- Туземец недавно принес это известие, кабальеро. Опять монах попался.
- Объяснитесь, толстяк.
- Человек этот должен немедленно предстать перед судьей. Говорят,
что он надул торговца шкурами и теперь должен отвечать за это. Он
хотел, чтобы его дело разбиралось в Сан-Габриель, но ему не разрешили
этого, так как там все расположены в пользу миссии и монахов.
- Кто этот человек? - спросил дон Диего.
- Его зовут братом Филиппом, кабальеро.
- Что такое? Брат Филипп, старый человек и мой хороший друг! Я провел
позапрошлую ночь в его гасиенде.
- Без сомнения, он провел вас, кабальеро, как и других, - сказал хозяин.
Дон Диего проявил определенный интерес. Он внезапно вышел из таверны
и направился в помещение суда, находившееся в маленьком кирпичном
здании на противоположной стороне площади. Всадники как раз приехали
туда вместе со своим пленником. Это были два солдата, которые стояли
на постое в Сан-Габриель, а монахи были принуждены именем губернатора
содержать их и давать им ночлег.
Это был брат Филипп. Его заставили идти всю дорогу привязанным к седлам
стражников, и можно было не сомневаться, что всадники ехали галопом,
чтобы испробовать степень выносливости монаха.
Платье брата Филиппа было в лохмотьях, покрыто пылью и потом. Толпившиеся
вокруг награждали его насмешками и грубыми шутками, но монах гордо
держал голову и делал вид, что ничего не видит и не слышит.
Солдаты сошли с коней и втащили его в комнату судьи, а праздношатающиеся
и туземцы толпой ввалились через дверь. Дон Диего колебался одно мгновение,
потом направился к двери. - Прочь, мерзавцы! - крикнул он, и туземцы
расступились перед ним.
Он вошел и стал проталкиваться сквозь толпу. Судья увидел его и пригласил
на переднее место. Дон Диего было теперь не до того, чтобы садиться.
- Что такое? Что случилось? - спросил он. - Ведь это брат Филипп,
благочестивый человек и мой друг.
- Он мошенник! - возразил один из солдат.
- Если это так, то нельзя больше верить ни одному человеку, - заметил
дон Диего.
- Его поступки противозаконны, кабальеро, - утверждал судья, выступив
вперед. - Обвинение предъявлено, и его привели сюда на суд.
Тогда дон Диего сел, и заседание было объявлено открытым.
Человек, приносивший жалобу, был неприятный на вид парень; он объяснил,
что был торговцем салом и шкурами и имел склад в Сан-Габриель.
- Я прибыл в гасиенду, управляемую этим монахом, и купил у него десять
шкур, - объявил он. - После того, как я отдал ему деньги и принес
товар на склад, я нашел, что шкуры не выделаны как следует. В действительности
они были совершенно испорчены. Я вернулся в гасиенду, рассказал ему
это, требуя, чтобы он вернул мне деньги, но он отказался это сделать.
- Шкуры были хорошие, - вставил брат Филипп. - Я сказал ему, что возвращу
ему деньги, когда он вернет мне шкуры.
- Они были испорчены, - упорствовал торговец, - мой помощник подтвердит
то же самое. Они издавали зловоние, и я должен был сжечь их немедленно.
Помощник подтвердил все это.
- Что вы можете сказать, брат? - спросил судья.
- Что бы я ни сказал, это мне не поможет, - ответил брат Филипп. -
Меня уже признали виновным и вынесли приговор. Если бы я был приверженцем
беспутного губернатора, а не францисканцем, то шкуры были бы хороши.
- Да это измена! - воскликнул судья.
- Я говорю правду.
Судья надул губы и нахмурился.
- Здесь было слишком много этих мошенничеств, - сказал он наконец.
- Если человек носит рясу, то это вовсе не значит, что он может безнаказанно
грабить. В таких случаях я считаю нужным подать пример, чтобы монахи
видели, что они не могут извлекать выгоды из своего сана. Монах должен
заплатить этому человеку стоимость шкур, а за мошенничество он получит
десять ударов по спине, за произнесенные же им изменнические слова
он получит еще пять добавочных ударов. Таков приговор.
...дальше...
Copyright © 2004-2005 by Freo
